«Майка, уйди», — шипел маэстро,
а Майка делала вид, что не слышит.
Подслеповатый добродушный Файер, продирижировав танец Китри в «Дон Кихоте» с Плисецкой, никак не мог продолжать спектакль — зал аплодировал и аплодировал, а Китри все кланялась и кланялась. «Майка, уйди», — шипел маэстро, а Майка делала вид, что не слышит.
Плисецкая и правда примагничивала — неважно, одна была на сцене, с партнером ли, с кордебалетом, — все внимание доставалось ей одной. Кроме коронных Заремы, Китри, Раймонды она танцевала главную партию русского балета, Одетту и Одиллию в «Лебедином озере».
Москва, как по щелчку, начала ходить в Большой «на молодую Плисецкую». Балерина была яркой, модной, обсуждаемой, необычной. Плисецкая брала юностью, желанием танцевать, темпераментом и главной своей особенностью — животной естественностью пребывания на сцене. Она получала удовольствие. И зрители, только что пережившие тяготы войны, радовались этой юной, полной сил девчонке.
Москва, как по щелчку, начала ходить в Большой «на молодую Плисецкую». Балерина была яркой, модной, обсуждаемой, необычной. Плисецкая брала юностью, желанием танцевать, темпераментом и главной своей особенностью — естественностью пребывания на сцене. И зрители, только что пережившие тяготы войны, радовались этой юной, полной сил девчонке.
Плисецкая примагничивала — неважно, одна была на сцене, с партнером ли, с кордебалетом, — все внимание доставалось ей одной. Кроме коронных Заремы, Китри, Раймонды она танцевала главную партию русского балета, Одетту и Одиллию в «Лебедином озере».